Невский франт

Приглашаю по литературным мосткам Петербурга плавно перейти, читатель, от прототипа к литературному герою, который волею авторов тоже побывал на берегах Невы. У меня есть гипотеза, которая, полагаю, имеет право на существование. Явление Остапа Бендера в романах "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" происходит на фоне нашего города.... Итак, 5 глава "Великий комбинатор" начинается со слов: "В половине двенадцатого с северо-запада со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет 28. Звали молодого человека Остап Бендер". Напомню, столицей северо-запада России является Питер. В романе "Золотой теленок" есть следующие строки: "... Из церковного подвала несло холодом, бил оттуда кислый винный запах. Там, как видно, хранился картофель. - Храм Спаса на картошке, - негромко сказал пешеход..." /Остап Бендер/. Сравним: "Храм Спаса на крови" - есть в нашем городе. Эту забавную фразу "Спас на картошке" соавторам подарил М.М. Зощенко, который проживал на набережной канала Грибоедова , где сейчас располагается музей-квартира Зощенко (Ильф и Петров, по воспоминниям юного Юрия Нагибина, очень дружили с Михаилом Михаиловичем). Старожилы подтверждают, что в 20-30-е годы там действительно было овощехранилище и у горожан появилась такая шутка. Но вернемся к "Двенадцати стульям". Читаем в романе такие строки: "Посреди Старопанской площади, у бюстика поэта Жуковского с высеченной на цоколе надписью: "Поэзия есть бог в святых мечтах земли", велись оживленные разговоры..." (подробнее в главе "За родителей". Здесь хочется предложить читателю самому увидеть этот бюст поэту. Он установлен в Александровском садике (в народе "Сашкин сад") напротив Адмиралтейства, и с этой же надписью на цоколе. Лицом смотрит на Дворцовую площадь. Рассмотрим другой эпизод. В момент, когда Остап предлагает Воробьянинову собирать деньги в шляпу и повторять "заклинание" на немецком, французском и русском языках, что он бывший член Государственной Думы и три дня не ел "...грудь его выгнулась, как Дворцовый мост в Ленинграде". Согласитесь читатель, авторы могли бы придумать с десяток сравнений, а использовали это. Меня иногда спрашивают о самом первом экспонате. Как он появился? Это медная закладная пластина, что концессио-неры нашли в восьмом стуле на теплоходе "Скрябин". Припомним: "- Есть - повторил Остап сорвав-шимся голосом, - Держи-те. Ипполит Матвеевич принял в свои трепещу-щие руки плоский деревянный ящичек... ... Ящичек открыли. На дне лежала медная позеленевшая пластинка с надписью: "ЭТИМЪ ПОЛУКРЕСЛОМЪ МАСТЕРЪ ГАМБСЪ НАЧИНАЕТЪ НОВУЮ ПАРТИЮ МЕБЕЛИ 1865 Г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ". Авторы и здесь не отступили от жизни. Слегка переделав текст, оставив фамилию прекрасного мастера. На не "романной" пластинке текст был такой: "ПРИДВОРНЫЙ МЕБЕЛЬЩИКЪ МАСТЕРЪ ГЕНРИХЪ ГАМБСЪ". Очень возможно, что покойная мадам Петухова владела истинно антикварной мебелью. Потому что ни в одном справочнике, изданном после 1865 года, имени Гамбса среди изготовителей или торговцев мебелью нет. Впервые же оно встречается еще в середине XVIII века в объявлении следующего содержания: "Генрих Гамбс извещает почтенную публику, что мебельная его лавка, бывшая против Казанской церкви, переведена ныне в Большую Морскую в дом, принадлежащий баронессе Демидовой, под № 122". А последнее встретившееся упоминание о Гамбсе-профессионале - в столичном "Городском указатели, или Адресной книге на 1850 год": "Мебельные магазины и мастера. Гамбс. Италианская улица, собственный дом". Но жительство в нашем городе Гамбсы продолжали. Наследники старого Генриха Гамбса до самой революции владели домом 6 по Малой Морской улице и домом 1 по Гороховой.